Кивинов Андрей - Улицы Разбитых Фонарей 24
Андрей Кивинов.
ПСЕВДОНИМ ДЛЯ ГЕРОЯ
Названия реальных фирм и торговых марок, встречающиеся в тексте, скрытой
рекламой не являются! Это безвозмездная благотворительная акция автора в пользу
упомянутых компаний. Надо ли говорить, что все изложенное ниже является
абсолютной выдумкой и все совпадения случайны? Конечно, не надо, но на всякий
случай я скажу...
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ГЛАВА 1
— Обилечиваемся, дорогие мои зайчишки, обилечиваемся, ушастые. Кто билетик не
возьмет, тот на шапочку пойдет! — бабуля-контролер, на ходу поигрывая легкими
рифмами, ловко продиралась сквозь бурелом пассажиров к задним сиденьям автобуса.
— Ты, моя красавица, обилечиваться будешь, али на старость копишь? Студенческий?
Ах ты, умница! Ну, учись на здоровье, душа моя, на дураках воду возят.
Бабуля поправила сумку с выручкой, погладила, словно любимого кота, валики
билетов, похожие на рулончики туалетной бумаги для куклы Барби, и двинулась
дальше.
— А ты, красавчик, тоже студент? — обнажив металлические фиксы в теплой улыбке,
спросила она угрюмого пассажира лет сорока.
— Военнообязанный, — тот произвел тяжелую химическую атаку парами спирта,
залитого накануне внутрь, и гордо развернул красные корочки.
— Да ты ли это, касатик? — бабуля придирчиво посмотрела на предъявленный
документ, придерживая очки. — Твой ли анфас?
— Я, мамаша! Век воли не видать! Фронтовик! Вчера из горячей точки! Кровь
проливал. Усы просто сбрил, да в звании повысили! До майора! — пассажир провел
ребром ладони по шее.
— Расписали тебя тоже в горячей точке? — старушка кивнула на синюю от татуировок
ладонь фронтовика, — майор ты мой героический. Как прокатится парочка таких
майоров, так ко мне дамочки зареванные бегут — кошелечки потерялись, не
находились ли? Ха-ха-ха...
Военный спрятал мандат и повернулся к двери.
— Студенты, фронтовики... Хоть самой за всех плати, — миролюбиво ворча, бабуля
продолжила охоту на зайцев. — Я, ребятки, вас люблю, приготовьте по рублю! Вот
умница моя, держи билетик, красавица. Так... А вы у нас кем будете? Эй, ясный
мой свет!
Старушка наклонилась к юному амбалу, развалившемуся на заднем сиденье в позе
тюленя, отдыхавшего на льдине.
— Проездной,— лениво промычал тот, почесав увесистой пятерней небрежно выбритый,
прыщавый подбородок и распрямив ногу.
— А покажем проездной, если он у нас с собой! — очевидно, бабуля являлась
внештатным поэтом автопредприятия и печаталась в стенгазете.
— Дома забыл,— тюлень выпрямил вторую ласту и повернул к окну недовольное лицо,
давая понять, что диспут закончен.
Поэтически настроенной старушке такой ответ не прибавил вдохновения, ее
заработок впрямую зависел от платежеспособности пассажиропотока.
— Ты мой склерозничек! Молодой, а уже такой забывчивый. Узелки завязывать надо.
А у меня одноразовый проездной стоит рублик. Быстренько платим за проезд.
Слышишь, рассеянный ты наш? Тебе говорю. Чего глазки отводишь?
Парень нехотя повернул бритую голову, мило, по-бегемотски зевнул и, причмокнув
языком, ответил:
— Пошла в жопу, чучело старое! Сказал же, дома забыл. Отвали.
Бабуля обиженно огляделась по сторонам. Пассажиры из числа мужчин мирно спали,
укачанные тряской, из числа женщин судорожно уткнулись в любовные романы.
Гражданской поддержки ждать не приходилось.
— Стало быть, не желаем обилечиваться? Нехорошо это, хлопчик, не по понятиям.
Автобус государственный, а государство уважать надо. Ты не меня сейчас послал, а
государство наше правовое. Нельзя так.
Хлопчик оскалился, занес кулак, на
